Chateau Cheval Blanc 1947

Cheval Blanc 1947 стало легендой XX века и сегодня входит в тройку самых дорогих раритетных бордо вместе с Chаteau Mouton Rothschild 1945 и Chаteau Margaux 1900. Коллекционеры молятся на него, вожделеют, но запасы иссякают с каждым днем.

Сами бордоские виноделы об этом титанической мощи винтаже Cheval Blanc говорят, что в наши дни ничего подобного уже не может быть создано. Эпоха, когда в Бордо на свет рождались вина-легенды, минула вместе с повсеместной адаптацией современных наукоемких технологий, которые исключают случайности.
Многие важные события в истории мирового виноделия произошли по воле его величества случая. Взять, например, легенду о том, как появился первый сотерн. Некий граф из бордоского региона Сотерн в конце лета уехал в гости к русскому императору и велел не начинать сбор урожая до своего возвращения. Но по непролазной грязи русских дорог сильно запоздал, и к его приезду перезревший виноград из-за сильных туманов покрылся плесенью. Но вино все-таки сделали, и оно оказалось непревзойденно сладким, с уникальным ароматом «ботритиса». Подобные истории есть о шампанском, портвейне, амароне и др.. В наши дни ничего подобного случиться не может. Как не может быть и того, что произошло с Cheval Blanc 1947. Это вино — парадокс.

Окончание Второй мировой войны Бордо отпраздновало тремя потрясающими урожаям: 1945, 1947, 1949. Из этих трех чуть слабее в целом считается 1947: вина многих шато высшего ранга не дожили до наших дней, но только не Cheval Blanc! Многие критики, наблюдающие за его развитием, с упоением отмечают:
Кажется, это вино не умрет никогда. Сейчас оно все еще юное и свежее. У всех ведущих критиков оно имеет высшие оценки. Роберт Паркер, например, дегустировал его пятнадцать раз и ни разу ни на шаг не отступил от оценки 100 баллов.

Весна в 1947 году пришла поздно, но летом погода была теплой и сухой, температура равномерно росла, достигнув своего пика в сентябре. Виноград созрел рано, был сладким, темным и концентрированным. В среднем по Бордо сбор начался 19 сентября, но в Chаteau Cheval Blanc, которым управлял уже совсем старый Альбер Фурко-Лоссак (Fourcaud-Laussac) протянули с началом страды до самого последнего момента, так что сок был уже не в меру сладким, а ягоды сморщились (вот-вот превратились бы в изюм). Мало того, в этот момент в Сент-Эмильоне и Помроле установилась просто тропическая жара.
В то время еще ни в одном бордоском хозяйстве не было стальных чанов для ферментации с термоконтролем (они начали появляться в 1950-х). Вино бродило в больших дубовых бочках. Однако во время брожения важно, чтобы температура сусла не поднималась выше 28–30°C, иначе вино получится скороспелым и несбалансированным. Обычно этого не случалось, а в жаркие годы владельцы лучших хозяйств охлаждали чаны подручными средствами. Например, бросали в сусло полиэтиленовые пакеты со льдом или же на ночь сливали жидкость с мезги в чистые бочки, а утром возвращали ее обратно. В Cheval Blanc в 1947-м бродящее сусло только что не кипело: охладить его и не пытались!
В общем, по нынешним энологическим представлениям вино было сделано бесконтрольно, вне каких бы то ни было норм. Как говорит ведущий эксперт журнала Wine Spectator Джеймс Саклинг, «Cheval Blanc 1947 стоит на грани плохого виноделия». В 99 случаях из ста «при таком подходе» вино получилось бы ужасным. Но случилось нечто из ря- да вон выходящее. При том что в Cheval Blanc 1947 действительно есть черты, которые современные виноделы назвали бы техническими изъянами (слишком высокий уровень алкоголя — до 15°, повышенный уровень летучих кислот при низкой общей кислотности), оно — единственное в своем роде, гениальное!  Уникум!

По стилю ближе к винтажному портвейну, чем к сухому красному кларету. Такова чаще всего встречающаяся ремарка по поводу Cheval Blanc 1947. Изначально вино обладало такой комплексностью, многогранностью букета и концентрацией всех элементов, что в процессе развития в разных бутылках это богатство раскрывалось немного по-разному, так что те, кому посчастливилось пробовать его не один раз, говорят о стилистических колебаниях между разными бутылками. Общее в характере — ноты шоколада и кофе, кожи, грибов, азиатских специй, засахаренных фруктов. Оно густое, вязкое, мускулистое, с хорошо ощущаемым полным телом.

При покупке этого вина следует учитывать, где оно было бутилировано. В то время еще почти все бордо разливались частично в самом замке, но в основном — отправлялись в бочках к бордоским или иностранным негоциантам. Естественно, наибольшей ценностью обладают бутылки, разлитые в шато, и желательно, чтобы в прошлом они не слишком часто меняли хозяев. 
В самом шато осталось крайне ограниченное количество запасов 1947 года, и большая часть представленных на вторичном рынке лотов, — те, что были разлиты бельгийской негоциантской компанией Van der Meulen или английскими Corbar и Matthew Gloag & Sons.